кто кого поборет, тот того и порет
это просто великолепно!!!
02.02.2012 в 08:47
Пишет Saindra:Ты
Название: Ты
Автор: Saindra
Бета: Орикет
Тема: романс, юст
Перйинг: J2
Рейтинг: R
Размер: ~ 3000 слов
Саммари: Как сделать придуманное настоящим? Написать на бумаге, сказать об этом вслух или, может быть, вылепить из глины? Наверное, по-разному. Главное верить, что оно оживет в твоих руках.
Примечание: Фик написан на AU-Fest (январь, 2012 год)
***
Глину нужно тщательно просеивать. Протирать сквозь мелкое сито, вылавливать твердые комочки, вдыхать в тяжелую массу воздух, чтобы потом, пропитавшись водой, она льнула к рукам, тянулась карамелью между пальцев и вбирала в себя пространство.
Джаред работал все лето как проклятый, чтобы купить хороший гончарный круг. Не хотел просить у родителей, хотел заработанное своими руками и головой. Родители и так отдали ему под мастерскую гостевой домик и купили печь для обжига. Джаред просто умирал от нетерпения, пока решались все проблемы с дополнительной электрической проводкой и установкой. Но печь его разочаровала, грела неравномерно: либо сжигала глину, либо не давала достаточной температуры. Но, в конце концов, Джаред смог с ней договориться - у него вообще был талант договариваться - и печь перестала своевольничать, приняла его как хозяина.
Поэтому круг он выбирал сам. Долго бродил по складу при магазине, куда нагло напросился, присаживался, просил включить, слушал звук мотора и переходил к следующему кругу, пока, наконец, не ощутил под руками ровное вращение и мягкий гул, шепчущий ему «у нас все получится». И выложил за него все заработанные деньги, без сожаления.
Дженсен никогда не смеялся над ним. Подшучивали все, даже отец и мама. Сестренка некоторое время просто изводила насмешками, до тех пор, пока Джаред не подарил ей вазу из белой глины с тонкими темными прожилками. Меган поставила ее на свой стол и запрещала подружкам даже пальцем трогать хрупкую вещь. Сама меняла цветы в ней и даже сфотографировала на мобильный. Ее шуточки прекратились, а Джаред обзавелся армией поклонниц, ненавязчиво приходящих вроде бы как в гости к Меган. Но в мастерскую он никого не пускал. Кроме Дженсена.
Джаред иногда думал, что это не он договорился с печью, а Дженсен. Когда закончилось лето и наступили холодные осенние дни, Дженсен часто приходил к нему в гости, устраивался рядом с горячей печью, доставал очки, которые никогда не надевал на людях, и грелся там, как кот, почитывая книгу. Тогда печь работала вообще идеально.
Мама попросила его сделать подарок своей знакомой. Джаред долго выбирал, что именно, и остановился на больших кофейных чашках. Дженсен фыркнул на его придумку и сказал, что такого добра в магазине хватает, но Джаред уперся. Эти получатся особенными.
Еще бы они не получились особенными. Джаред упорно смешивал пигменты, добиваясь мягкого янтарного оттенка, который не потемнел бы при обжиге, хотел, чтобы чашка грела даже без кофе, долго экспериментировал с формой и, наконец, чисто случайно нашел то, что искал.
В один из вечеров Дженсен, устроившись с ногами на старом кресле возле печи, подремывал, а Джаред снова занялся своими чашками. В мастерской было жарко, и Дженсен валялся в одной футболке. Джаред выложил глину на круг, включил на малые обороты и аккуратно вывел стеночку чашки. Пока еще не так тонко, как хотелось, только легкий изгиб, напоминающий тот, который начинается от ключицы и идет вниз по руке, такой сильной и одновременно легкой, что, казалось, она не касается подлокотника кресла.
Он смотрел, как Дженсен спит, видел, как плавные мышцы его рук, расслабленные во сне, чуть-чуть подрагивают, и глина под руками подрагивала тоже, повторяя перекаты от плеча к предплечью. Дженсен повернулся на бок в кресле, устроил ладонь под щекой, и Джаред, глядя на его профиль, вывел кромку чашки, нерезкую, чуть шероховатую, чтобы губы не леденели и чувствовали во вкусе кофе тепло прикосновения. Идеально.
Дженсен завозился и открыл глаза:
- Как там у тебя?
Джаред срезал нитью чашку и перенес ее на столик.
- Получается.
Дженсен потянулся и предложил:
- Давай, я тебе что-нибудь вылеплю.
Джаред засмеялся:
- Глина вон там. Попробуй ручку к чашке сделать.
Дженсен старался, даже язык высунул от напряжения; Джаред так и лепил, глядя на кончик языка, зажатый между зубами. Смотрел, и пальцы сами находили нужную форму.
Дженсен на третьей ручке, которые получались с каждым разом все корявее и смешнее, выдохнул:
- Как у тебя получается, а?
Джаред объяснил:
- Берешь кусок глины и убираешь все лишнее. Ты так же тренируешь свое тело – придаешь ему форму, убирая нагрузками лишнее.
Дженсен фыркнул:
- Да там все просто – пробежался, отжался, попотел, а тут? Не понимаю. Я вроде бы и знаю, как сделать хочется, но не могу.
Джаред повторил за ним эхом:
- Так всегда – хочется, но не могу. Это пройдет.
Дженсен посмотрел на его и снова прикусил язык, словно пытался и тут напряженно решить, что ему сделать или сказать. Джаред опустил голову, чтоб не видеть вопроса в глазах друга. Пусть остается так, как есть, он ничего не скажет. Ведь так почти идеально.
Джаред любил баскетбол. Немного боялся за свои руки, но не мог отказаться от игры. Ему нужен был спортивный азарт, та легкость, которая наполняла все тело, заставляя мышцы звенеть в такт ударам кроссовок о паркет.
Сегодня они играли с соседним колледжем. Джаред отбегал два последних периода и остался на овертайм. Противники упорно блокировали, не давая ему, как самому высокому игроку, пройти под корзину, но Джаред не нервничал и не рвался. Он ждал «своего» мяча. Всегда чувствовал, когда тот придет к нему в руки, и мяч не подводил. Вот и сейчас лег с подачи в ладонь своей правильной шероховатой поверхностью, немного дернул запястье, напоминая: «Не задерживай меня». Джаред, чувствуя линии, прорезавшие апельсиновую шкурку, выбросил его вверх, и мяч с благодарностью влетел в корзину противника. Три очка!
Они выиграли! Джаред едва отбился от желающих обнять его и похлопать по плечам. Он искал только одного человека, но все равно не ожидал, что Дженсен повиснет на спине, взлохматит ему макушку и заорет:
- Мужик, ну ты даешь! Вытащил на последней минуте!
Джаред вывернулся и обхватил Дженсена, притягивая к себе:
- Я тебя всю игру высматривал. Ты где сидел?
Дженсен рассмеялся:
- Я с телевизионщиками тусовался. Прикинь, тебя в новостях покажут. Твой трехочковый получился просто обалденно.
Ну да, где же еще Дженсен мог быть? Покажите Дженсену камеру – и тот пропал для остального населения земного шара.
Они так и шли к раздевалке в обнимку, Дженсен рассказывал, что может войти в репортаж, а какие кадры неудачные, взмахивал руками и пинал локтем Джареда в бок. Ребрам ощутимо доставалось, но Джаред не мог отпустить его ни на секунду, делал вид, что устал и опирается на друга.
Дженсен не замолчал, даже когда Джаред пошел в душ - остановился у приоткрытой двери и рассказывал что-то про съемку и объективы, а Джаред слушал его голос сквозь текущую воду и кусал губы, удерживая ладони на кафеле. Хотел дотронуться к себе до ломоты в спине, но не мог. Хотел, но не мог, только сделал воду похолоднее и слушал голос.
Вечером они посмотрели выпуск новостей с победным броском Джареда и удрали в мастерскую. Дженсен уселся за гончарный круг и попросил:
- Дай я попробую.
Джаред бросил ему фартук:
- Рубашку сними, рукава угробишь.
Пока Дженсен снимал рубашку и надевал фартук, он включил круг, выбрал из замоченных кусочков глину помягче и бросил на вращающуюся поверхность.
Дженсен уселся, расставил ноги и спросил:
- Что делать?
Джаред присел напротив:
- Выравнивай, чтобы получился идеальный комок. Как булочка.
Дженсен положил руки на вращающуюся глину, и кофейные ручейки пробежали между пальцев. Он опять высунул кончик языка, усердно ровнял, заглаживал кончиками пальцев, не обращая внимания на то, что мелкие брызги от неловких движений попадают ему на лицо и губы.
Джаред перехватил его правую руку и прижал сверху:
- А теперь внутрь, медленно продавливай, делай стеночку. Второй рукой поддерживай и тяни вверх.
Дженсен вообще перестал дышать. Джаред отодвинулся, и Дженсен начал выводить стенку, медленно, неуверенно. Его пальцы чуть дрожали, глина начала цепляться комочками, и Джаред подвинул ему ведерко с водой:
- Смочи руки.
Дженсен вслепую нашарил воду, окунул руки и снова вернулся к глине. Получалось все лучше и лучше, но на самом краю Дженсен сорвался, и чашка поплыла, скособочилась, и он в отчаянии отдернул руки, разбрызгивая жидкую глину:
- Ну что за фигня?
Джаред отсмеялся, потом взял полотенце, намочил краешек и проговорил:
- Наклонись.
Дженсен послушно подался вперед, и Джаред принялся оттирать с его лица глиняные «веснушки»:
- Очки бы надел, в глаза может попасть.
Когда полотенце прошло по губам, Дженсен облизнулся и отодвинулся:
- Да брось, все равно сейчас опять вымажусь.
Джаред разочарованно отбросил полотенце, смочил руки и смял глину на круге в комок:
- Ты поспешил. Давай заново.
Дженсен выдохнул и теперь уже без подсказок начал выводить стеночку, только на последней тонкой части Джаред остановил Дженсена и, едва касаясь, кончиками пальцев сам повел его руки. Глина текла, кружилась, заполнялась их дыханием, и маленькая чашка рождалась под руками. Тонкая, хрупкая, обжигать ее надо будет очень медленно, набирая температуру постепенно, но она казалась самой прекрасной вещью на всем свете.
Дженсен, казалось, начал дышать, только когда Джаред срезал нитью получившуюся чашку и поставил на противень:
- Обалдеть. Оно такое… ага…
Джаред согласился с ним:
- Ага.
Дженсен уехал на какие-то подготовительные курсы. Собирался поступать на журналистику, пропадал куда-то постоянно, а сейчас вообще уехал. Печь забарахлила окончательно. Джаред её уговаривал, грозился выбросить, пинал и швырялся в нее тряпками, ласково гладил, но та уперлась, плевала на любой температурный режим и отказывалась греть вообще.
Мастерская выстывала с каждым днем, руки мерзли, глина не слушалась, и Джаред перестал туда даже заходить. Сидел у себя в комнате и читал книги, не вникая в смысл.
Меган вломилась к нему со всей наглостью младшей сестры, двинула хорошенько по ногам, освобождая себе место, и плюхнулась на кровать.
- Долго ты еще хандрить будешь? Давай, вызовем ремонтников – пусть твою печку посмотрят.
Джаред, не высовываясь из книги, промычал в отчет:
- Отвали.
- Не отвалю. Мне надоело завтракать в гробовой тишине. Я, конечно, тоже не подарок, но ты своей депрессухой всех скоро в гроб вгонишь. Творческая личность, имеешь право, но не до такой же степени.
Джаред не отвечал.
Меган пнула его напоследок по ногам еще раз и сказала:
- Или ты валишь в свою мастерскую, или я переколочу всю посуду в доме, и будем есть прямо со стола.
Джаред знал, что сестренка охотно выполняет такие обещания, поэтому предпочел смириться и поднялся с кровати.
Окна в мастерской покрылись инеем, вода затянулась тонкой корочкой льда. Джаред включил отопление и принялся за уборку. Тщательно разбивал все, что лепил последнее время, ссыпал в пакеты и складывал у двери.
Через час немного потеплело, и Джаред собрался выносить мусор в контейнеры, как у двери раздалось:
- Привет! Что за тяга к порядку?
Дженсен стоял, опираясь плечом на дверной косяк, и улыбался. Джаред чуть не бросился ему на шею, но притормозил в шаге. И тут же за его спиной пиликнул таймер. Печь включилась и начала набирать температуру.
Дженсен приволок сумку пива. Они закрыли двери в мастерской, чтобы мама или сестра не вошли неожиданно, и принялись за выпивку. Дженсен привычно устроился в кресле, а Джаред сел прямо на полу, на сложенной куртке, возле кресла. Сидел и отогревался в тепле Дженсена и заработавшей печи.
Дженсен положил ему руку на плечо, и Джаред, немного захмелевший от пива и тепла, взял его за запястье и принялся водить кончиками пальцев по венам. Дженсен руку не отдернул, но пожаловался:
- Щекотно.
Джаред прикусил губу, останавливая себя:
- Красиво.
Дженсен высвободил руку и коснулся его щеки:
- Эй, ты как?
Джаред вытянул ноги, откинул голову ему на колени и проговорил:
- Идеально.
Он проснулся на следующее утро в кресле. Дженсена уже не было рядом, сумки и пустых бутылок тоже. Дженсен все вынес, пока Джаред спал, чтобы родители не увидели, и ушел сам.
Джаред нашел его на спортивной площадке. Дженсен сидел с камерой и снимал пустые ряды кресел.
- Что ты интересного тут нашел?
Дженсен оглянулся, выключил камеру и спрятал ее в рюкзак.
- Смотрю на людей.
Джаред присел рядом:
- Тут никого нет.
Дженсен пожал плечами:
- Нет - так нет. Значит, я себе их придумал. Разве это так важно? Ты сколько всего придумываешь, и оно становится настоящим.
Холодный ветер продувал насквозь, и Джаред предложил:
- Я замерз, давай заглянем в кафе, погреемся. Мне еще выбрать глину нужно. Пойдешь со мной?
Дженсен поднялся и забросил рюкзак на плечо.
- Пойду.
Они пили сладкий кофе, ели оладьи и болтали о последних играх в сезоне. Джаред жаловался на бесконечные проигрыши команды, обещал сделать кукол вуду на всю команду и заставить играть по-человечески. Дженсен смеялся, и Джаред путался в словах, слушая его смех. Хотел дотянуться до этого смеха, слизнуть, как пенку с латте, выпить до дна. Хотел, но не мог.
В магазине Дженсену приглянулась черная глина, и Джаред купил большой пакет. Он еще не знал, что сделает из нее, но черная бархатная структура заворожила и его самого. Хотелось вылепить что-то прочное, что стояло бы на полу в углу комнаты и прятало в себе одинокие ночи.
Дженсен сам взялся ее вымешивать. Выпачкался угольной чернотой, но старался, раскатывал ее в тонкие блины, складывал и снова раскатывал. Джаред взял немного белой глины, забрал одну пластину у Дженсена и смешал черное и белое.
Новая глина оказалась очень странной - тяжелой, неповоротливой. От нее ломило в плечах и болели натертые пальцы. Но Джаред не сдавался: тут уже дело принципа – кто кого переупрямит. А вот Дженсену только поржать.
Джаред не удержался и показал ему язык. Дженсен хохотнул в чашку, в ту самую, которую вылепили вместе. Джаред сделал для нее удобную широкую ручку, чтобы помещались все четыре пальца, и Дженсен умудрялся с ней в руке даже переворачивать страницы в книге.
Джаред уже стоял весь мокрый, с волос капало, но он вытаскивал линию за линией вверх, боролся с весом темной глины, не давал соскользнуть вниз и разлиться тяжелой лужей на круге. Дошел до кромки и изорвал ее скребком как крону дерева.
Дженсен выбрался из кресла, встал рядом, внимательно осмотрел шероховатую кору вазы, ветви, взметнувшиеся вверх, и сказал:
- Получилось похоже на зимний сад.
Джаред вытер лицо и согласился:
- Пока да. Но зима закончится, и ваза покроется зелеными листьями, когда в нее поставят цветы.
Дженсен обвел контуры вазы в воздухе, не касаясь ее, чуть наклонился вперед. Джаред увидел его глаза, похожие на листву в оранжевых сумерках, протянулся и переплелся с ним пальцами. Они стояли и смотрели друг на друга, между ними качало своими ветвями заснеженное дерево, и легкая поземка бежала по телам.
Дженсен опять укатил, пообещав скоро вернуться. И Джаред ждал. Печка работала без перебоев, только кресло пустовало, и из его рук всё выходило резким, угловатым, без плавных линий, как цветы после грозы. Меган утащила у него вазу, которую Джаред собрал из трех глиняных кубов, неровно поставленных друг на друга, в подарок подруге и потом еще неделю тарахтела о впечатлении, которое произвел подарок. Джаред слушал и улыбался – он ждал, когда плавные линии вернутся в кончики его пальцев, когда он сможет вылепить то, что горело под кожей рук.
Зима все не заканчивалась, морозы рисовали свои узоры на стекле, дверь в мастерскую разбухла и стала скрипеть протяжным надрывным стоном.
На Рождество Джаред вылепил много звонких колокольчиков, подвесил их под потолком, но Дженсен так и не приехал.
Наступил новый год. Джаред по-прежнему играл в баскетбол, и его трехочковые мячи точно ложились в корзину. Только голоса, поздравляющие его, оставались чужими.
Февраль удлинил себя на один день, и Джаред прогулял окончание зимы в парке. Бродил между заснеженными деревьями, которые упорно не хотели расставаться с белым покрывалом, и вспоминал жаркое лето на берегу океана.
Весь март он лепил морских чудовищ, плоских, как тарелки, обжигал маленьких птиц и высаживал их на крышу, но они не улетали, только покрывались темной патиной от весенних дождей. И он стал забывать Дженсена. Пробовал лепить его, но не выходило - слишком разным он был для Джареда: и смеющимся, и огорченным, и печальным, и обрадованным.
Джаред пробовал лепить его лицо каждый вечер, но бросал - не мог поймать то, что сидело у него в голове. Знал, как сделать, но не понимал, почему не выходит. Не отсекалось лишнее, и все, что он пытался сделать, оказывалось так же далеко от идеала, как и Дженсен от него сейчас. Он почти сдался, но потом решил не смотреть. Оторвал кусок тряпки и завязал глаза.
Коснулся глины и начал вспоминать руками. Вот здесь - висок, чуть глубже – скулы; бровь, высокий лоб, тут начинается линия волос. Убрать чуть лишнее, добавить легких смешинок в уголках глаз, провести кончиками пальцев по прямому носу, по губам, прижать немного на подбородке, чтобы появилась ямочка, и услышать тихое:
- Джара…
Он застыл, ругаясь на себя, что увлекся, не заметил, как в мастерской появился еще кто-то, и тут же почувствовал дыхание за спиной.
Дженсен стоял, его подбородок упирался Джареду в изгиб шеи, и Джаред понял, что тот смотрит на скульптуру на столе.
- Это я?
Он обернулся и, забыв о том, что руки у него в глине, провел кончиками пальцев по лицу Дженсена, коснулся губ, ямочки на подбородке и остановился возле края воротника. Понял, что измазал его, и, сам не ожидая от себя, наклонился и слизнул глину с приоткрытых губ. Земляной вкус, смешанный со вкусом Дженсена, свел скулы, обжег все внутри, так, что было больно дышать, но Дженсен не возмутился, не оттолкнул его, и Джаред почувствовал, как тот поднял руки и узел на затылке распался. Повязка слетела с глаз, и он увидел Дженсена с полосами глины на лице, совсем рядом. Яркие живые огоньки светились в его глазах, дыхание частило, словно Дженсен долго бежал перед этим. Джаред хотел, хотел и в этот раз - смог. Смог еще раз прижаться губами к его губам и прошептать:
- Ты.
URL записиНазвание: Ты
Автор: Saindra
Бета: Орикет
Тема: романс, юст
Перйинг: J2
Рейтинг: R
Размер: ~ 3000 слов
Саммари: Как сделать придуманное настоящим? Написать на бумаге, сказать об этом вслух или, может быть, вылепить из глины? Наверное, по-разному. Главное верить, что оно оживет в твоих руках.
Примечание: Фик написан на AU-Fest (январь, 2012 год)
***Глину нужно тщательно просеивать. Протирать сквозь мелкое сито, вылавливать твердые комочки, вдыхать в тяжелую массу воздух, чтобы потом, пропитавшись водой, она льнула к рукам, тянулась карамелью между пальцев и вбирала в себя пространство.
Джаред работал все лето как проклятый, чтобы купить хороший гончарный круг. Не хотел просить у родителей, хотел заработанное своими руками и головой. Родители и так отдали ему под мастерскую гостевой домик и купили печь для обжига. Джаред просто умирал от нетерпения, пока решались все проблемы с дополнительной электрической проводкой и установкой. Но печь его разочаровала, грела неравномерно: либо сжигала глину, либо не давала достаточной температуры. Но, в конце концов, Джаред смог с ней договориться - у него вообще был талант договариваться - и печь перестала своевольничать, приняла его как хозяина.
Поэтому круг он выбирал сам. Долго бродил по складу при магазине, куда нагло напросился, присаживался, просил включить, слушал звук мотора и переходил к следующему кругу, пока, наконец, не ощутил под руками ровное вращение и мягкий гул, шепчущий ему «у нас все получится». И выложил за него все заработанные деньги, без сожаления.
Дженсен никогда не смеялся над ним. Подшучивали все, даже отец и мама. Сестренка некоторое время просто изводила насмешками, до тех пор, пока Джаред не подарил ей вазу из белой глины с тонкими темными прожилками. Меган поставила ее на свой стол и запрещала подружкам даже пальцем трогать хрупкую вещь. Сама меняла цветы в ней и даже сфотографировала на мобильный. Ее шуточки прекратились, а Джаред обзавелся армией поклонниц, ненавязчиво приходящих вроде бы как в гости к Меган. Но в мастерскую он никого не пускал. Кроме Дженсена.
Джаред иногда думал, что это не он договорился с печью, а Дженсен. Когда закончилось лето и наступили холодные осенние дни, Дженсен часто приходил к нему в гости, устраивался рядом с горячей печью, доставал очки, которые никогда не надевал на людях, и грелся там, как кот, почитывая книгу. Тогда печь работала вообще идеально.
Мама попросила его сделать подарок своей знакомой. Джаред долго выбирал, что именно, и остановился на больших кофейных чашках. Дженсен фыркнул на его придумку и сказал, что такого добра в магазине хватает, но Джаред уперся. Эти получатся особенными.
Еще бы они не получились особенными. Джаред упорно смешивал пигменты, добиваясь мягкого янтарного оттенка, который не потемнел бы при обжиге, хотел, чтобы чашка грела даже без кофе, долго экспериментировал с формой и, наконец, чисто случайно нашел то, что искал.
В один из вечеров Дженсен, устроившись с ногами на старом кресле возле печи, подремывал, а Джаред снова занялся своими чашками. В мастерской было жарко, и Дженсен валялся в одной футболке. Джаред выложил глину на круг, включил на малые обороты и аккуратно вывел стеночку чашки. Пока еще не так тонко, как хотелось, только легкий изгиб, напоминающий тот, который начинается от ключицы и идет вниз по руке, такой сильной и одновременно легкой, что, казалось, она не касается подлокотника кресла.
Он смотрел, как Дженсен спит, видел, как плавные мышцы его рук, расслабленные во сне, чуть-чуть подрагивают, и глина под руками подрагивала тоже, повторяя перекаты от плеча к предплечью. Дженсен повернулся на бок в кресле, устроил ладонь под щекой, и Джаред, глядя на его профиль, вывел кромку чашки, нерезкую, чуть шероховатую, чтобы губы не леденели и чувствовали во вкусе кофе тепло прикосновения. Идеально.
Дженсен завозился и открыл глаза:
- Как там у тебя?
Джаред срезал нитью чашку и перенес ее на столик.
- Получается.
Дженсен потянулся и предложил:
- Давай, я тебе что-нибудь вылеплю.
Джаред засмеялся:
- Глина вон там. Попробуй ручку к чашке сделать.
Дженсен старался, даже язык высунул от напряжения; Джаред так и лепил, глядя на кончик языка, зажатый между зубами. Смотрел, и пальцы сами находили нужную форму.
Дженсен на третьей ручке, которые получались с каждым разом все корявее и смешнее, выдохнул:
- Как у тебя получается, а?
Джаред объяснил:
- Берешь кусок глины и убираешь все лишнее. Ты так же тренируешь свое тело – придаешь ему форму, убирая нагрузками лишнее.
Дженсен фыркнул:
- Да там все просто – пробежался, отжался, попотел, а тут? Не понимаю. Я вроде бы и знаю, как сделать хочется, но не могу.
Джаред повторил за ним эхом:
- Так всегда – хочется, но не могу. Это пройдет.
Дженсен посмотрел на его и снова прикусил язык, словно пытался и тут напряженно решить, что ему сделать или сказать. Джаред опустил голову, чтоб не видеть вопроса в глазах друга. Пусть остается так, как есть, он ничего не скажет. Ведь так почти идеально.
Джаред любил баскетбол. Немного боялся за свои руки, но не мог отказаться от игры. Ему нужен был спортивный азарт, та легкость, которая наполняла все тело, заставляя мышцы звенеть в такт ударам кроссовок о паркет.
Сегодня они играли с соседним колледжем. Джаред отбегал два последних периода и остался на овертайм. Противники упорно блокировали, не давая ему, как самому высокому игроку, пройти под корзину, но Джаред не нервничал и не рвался. Он ждал «своего» мяча. Всегда чувствовал, когда тот придет к нему в руки, и мяч не подводил. Вот и сейчас лег с подачи в ладонь своей правильной шероховатой поверхностью, немного дернул запястье, напоминая: «Не задерживай меня». Джаред, чувствуя линии, прорезавшие апельсиновую шкурку, выбросил его вверх, и мяч с благодарностью влетел в корзину противника. Три очка!
Они выиграли! Джаред едва отбился от желающих обнять его и похлопать по плечам. Он искал только одного человека, но все равно не ожидал, что Дженсен повиснет на спине, взлохматит ему макушку и заорет:
- Мужик, ну ты даешь! Вытащил на последней минуте!
Джаред вывернулся и обхватил Дженсена, притягивая к себе:
- Я тебя всю игру высматривал. Ты где сидел?
Дженсен рассмеялся:
- Я с телевизионщиками тусовался. Прикинь, тебя в новостях покажут. Твой трехочковый получился просто обалденно.
Ну да, где же еще Дженсен мог быть? Покажите Дженсену камеру – и тот пропал для остального населения земного шара.
Они так и шли к раздевалке в обнимку, Дженсен рассказывал, что может войти в репортаж, а какие кадры неудачные, взмахивал руками и пинал локтем Джареда в бок. Ребрам ощутимо доставалось, но Джаред не мог отпустить его ни на секунду, делал вид, что устал и опирается на друга.
Дженсен не замолчал, даже когда Джаред пошел в душ - остановился у приоткрытой двери и рассказывал что-то про съемку и объективы, а Джаред слушал его голос сквозь текущую воду и кусал губы, удерживая ладони на кафеле. Хотел дотронуться к себе до ломоты в спине, но не мог. Хотел, но не мог, только сделал воду похолоднее и слушал голос.
Вечером они посмотрели выпуск новостей с победным броском Джареда и удрали в мастерскую. Дженсен уселся за гончарный круг и попросил:
- Дай я попробую.
Джаред бросил ему фартук:
- Рубашку сними, рукава угробишь.
Пока Дженсен снимал рубашку и надевал фартук, он включил круг, выбрал из замоченных кусочков глину помягче и бросил на вращающуюся поверхность.
Дженсен уселся, расставил ноги и спросил:
- Что делать?
Джаред присел напротив:
- Выравнивай, чтобы получился идеальный комок. Как булочка.
Дженсен положил руки на вращающуюся глину, и кофейные ручейки пробежали между пальцев. Он опять высунул кончик языка, усердно ровнял, заглаживал кончиками пальцев, не обращая внимания на то, что мелкие брызги от неловких движений попадают ему на лицо и губы.
Джаред перехватил его правую руку и прижал сверху:
- А теперь внутрь, медленно продавливай, делай стеночку. Второй рукой поддерживай и тяни вверх.
Дженсен вообще перестал дышать. Джаред отодвинулся, и Дженсен начал выводить стенку, медленно, неуверенно. Его пальцы чуть дрожали, глина начала цепляться комочками, и Джаред подвинул ему ведерко с водой:
- Смочи руки.
Дженсен вслепую нашарил воду, окунул руки и снова вернулся к глине. Получалось все лучше и лучше, но на самом краю Дженсен сорвался, и чашка поплыла, скособочилась, и он в отчаянии отдернул руки, разбрызгивая жидкую глину:
- Ну что за фигня?
Джаред отсмеялся, потом взял полотенце, намочил краешек и проговорил:
- Наклонись.
Дженсен послушно подался вперед, и Джаред принялся оттирать с его лица глиняные «веснушки»:
- Очки бы надел, в глаза может попасть.
Когда полотенце прошло по губам, Дженсен облизнулся и отодвинулся:
- Да брось, все равно сейчас опять вымажусь.
Джаред разочарованно отбросил полотенце, смочил руки и смял глину на круге в комок:
- Ты поспешил. Давай заново.
Дженсен выдохнул и теперь уже без подсказок начал выводить стеночку, только на последней тонкой части Джаред остановил Дженсена и, едва касаясь, кончиками пальцев сам повел его руки. Глина текла, кружилась, заполнялась их дыханием, и маленькая чашка рождалась под руками. Тонкая, хрупкая, обжигать ее надо будет очень медленно, набирая температуру постепенно, но она казалась самой прекрасной вещью на всем свете.
Дженсен, казалось, начал дышать, только когда Джаред срезал нитью получившуюся чашку и поставил на противень:
- Обалдеть. Оно такое… ага…
Джаред согласился с ним:
- Ага.
Дженсен уехал на какие-то подготовительные курсы. Собирался поступать на журналистику, пропадал куда-то постоянно, а сейчас вообще уехал. Печь забарахлила окончательно. Джаред её уговаривал, грозился выбросить, пинал и швырялся в нее тряпками, ласково гладил, но та уперлась, плевала на любой температурный режим и отказывалась греть вообще.
Мастерская выстывала с каждым днем, руки мерзли, глина не слушалась, и Джаред перестал туда даже заходить. Сидел у себя в комнате и читал книги, не вникая в смысл.
Меган вломилась к нему со всей наглостью младшей сестры, двинула хорошенько по ногам, освобождая себе место, и плюхнулась на кровать.
- Долго ты еще хандрить будешь? Давай, вызовем ремонтников – пусть твою печку посмотрят.
Джаред, не высовываясь из книги, промычал в отчет:
- Отвали.
- Не отвалю. Мне надоело завтракать в гробовой тишине. Я, конечно, тоже не подарок, но ты своей депрессухой всех скоро в гроб вгонишь. Творческая личность, имеешь право, но не до такой же степени.
Джаред не отвечал.
Меган пнула его напоследок по ногам еще раз и сказала:
- Или ты валишь в свою мастерскую, или я переколочу всю посуду в доме, и будем есть прямо со стола.
Джаред знал, что сестренка охотно выполняет такие обещания, поэтому предпочел смириться и поднялся с кровати.
Окна в мастерской покрылись инеем, вода затянулась тонкой корочкой льда. Джаред включил отопление и принялся за уборку. Тщательно разбивал все, что лепил последнее время, ссыпал в пакеты и складывал у двери.
Через час немного потеплело, и Джаред собрался выносить мусор в контейнеры, как у двери раздалось:
- Привет! Что за тяга к порядку?
Дженсен стоял, опираясь плечом на дверной косяк, и улыбался. Джаред чуть не бросился ему на шею, но притормозил в шаге. И тут же за его спиной пиликнул таймер. Печь включилась и начала набирать температуру.
Дженсен приволок сумку пива. Они закрыли двери в мастерской, чтобы мама или сестра не вошли неожиданно, и принялись за выпивку. Дженсен привычно устроился в кресле, а Джаред сел прямо на полу, на сложенной куртке, возле кресла. Сидел и отогревался в тепле Дженсена и заработавшей печи.
Дженсен положил ему руку на плечо, и Джаред, немного захмелевший от пива и тепла, взял его за запястье и принялся водить кончиками пальцев по венам. Дженсен руку не отдернул, но пожаловался:
- Щекотно.
Джаред прикусил губу, останавливая себя:
- Красиво.
Дженсен высвободил руку и коснулся его щеки:
- Эй, ты как?
Джаред вытянул ноги, откинул голову ему на колени и проговорил:
- Идеально.
Он проснулся на следующее утро в кресле. Дженсена уже не было рядом, сумки и пустых бутылок тоже. Дженсен все вынес, пока Джаред спал, чтобы родители не увидели, и ушел сам.
Джаред нашел его на спортивной площадке. Дженсен сидел с камерой и снимал пустые ряды кресел.
- Что ты интересного тут нашел?
Дженсен оглянулся, выключил камеру и спрятал ее в рюкзак.
- Смотрю на людей.
Джаред присел рядом:
- Тут никого нет.
Дженсен пожал плечами:
- Нет - так нет. Значит, я себе их придумал. Разве это так важно? Ты сколько всего придумываешь, и оно становится настоящим.
Холодный ветер продувал насквозь, и Джаред предложил:
- Я замерз, давай заглянем в кафе, погреемся. Мне еще выбрать глину нужно. Пойдешь со мной?
Дженсен поднялся и забросил рюкзак на плечо.
- Пойду.
Они пили сладкий кофе, ели оладьи и болтали о последних играх в сезоне. Джаред жаловался на бесконечные проигрыши команды, обещал сделать кукол вуду на всю команду и заставить играть по-человечески. Дженсен смеялся, и Джаред путался в словах, слушая его смех. Хотел дотянуться до этого смеха, слизнуть, как пенку с латте, выпить до дна. Хотел, но не мог.
В магазине Дженсену приглянулась черная глина, и Джаред купил большой пакет. Он еще не знал, что сделает из нее, но черная бархатная структура заворожила и его самого. Хотелось вылепить что-то прочное, что стояло бы на полу в углу комнаты и прятало в себе одинокие ночи.
Дженсен сам взялся ее вымешивать. Выпачкался угольной чернотой, но старался, раскатывал ее в тонкие блины, складывал и снова раскатывал. Джаред взял немного белой глины, забрал одну пластину у Дженсена и смешал черное и белое.
Новая глина оказалась очень странной - тяжелой, неповоротливой. От нее ломило в плечах и болели натертые пальцы. Но Джаред не сдавался: тут уже дело принципа – кто кого переупрямит. А вот Дженсену только поржать.
Джаред не удержался и показал ему язык. Дженсен хохотнул в чашку, в ту самую, которую вылепили вместе. Джаред сделал для нее удобную широкую ручку, чтобы помещались все четыре пальца, и Дженсен умудрялся с ней в руке даже переворачивать страницы в книге.
Джаред уже стоял весь мокрый, с волос капало, но он вытаскивал линию за линией вверх, боролся с весом темной глины, не давал соскользнуть вниз и разлиться тяжелой лужей на круге. Дошел до кромки и изорвал ее скребком как крону дерева.
Дженсен выбрался из кресла, встал рядом, внимательно осмотрел шероховатую кору вазы, ветви, взметнувшиеся вверх, и сказал:
- Получилось похоже на зимний сад.
Джаред вытер лицо и согласился:
- Пока да. Но зима закончится, и ваза покроется зелеными листьями, когда в нее поставят цветы.
Дженсен обвел контуры вазы в воздухе, не касаясь ее, чуть наклонился вперед. Джаред увидел его глаза, похожие на листву в оранжевых сумерках, протянулся и переплелся с ним пальцами. Они стояли и смотрели друг на друга, между ними качало своими ветвями заснеженное дерево, и легкая поземка бежала по телам.
Дженсен опять укатил, пообещав скоро вернуться. И Джаред ждал. Печка работала без перебоев, только кресло пустовало, и из его рук всё выходило резким, угловатым, без плавных линий, как цветы после грозы. Меган утащила у него вазу, которую Джаред собрал из трех глиняных кубов, неровно поставленных друг на друга, в подарок подруге и потом еще неделю тарахтела о впечатлении, которое произвел подарок. Джаред слушал и улыбался – он ждал, когда плавные линии вернутся в кончики его пальцев, когда он сможет вылепить то, что горело под кожей рук.
Зима все не заканчивалась, морозы рисовали свои узоры на стекле, дверь в мастерскую разбухла и стала скрипеть протяжным надрывным стоном.
На Рождество Джаред вылепил много звонких колокольчиков, подвесил их под потолком, но Дженсен так и не приехал.
Наступил новый год. Джаред по-прежнему играл в баскетбол, и его трехочковые мячи точно ложились в корзину. Только голоса, поздравляющие его, оставались чужими.
Февраль удлинил себя на один день, и Джаред прогулял окончание зимы в парке. Бродил между заснеженными деревьями, которые упорно не хотели расставаться с белым покрывалом, и вспоминал жаркое лето на берегу океана.
Весь март он лепил морских чудовищ, плоских, как тарелки, обжигал маленьких птиц и высаживал их на крышу, но они не улетали, только покрывались темной патиной от весенних дождей. И он стал забывать Дженсена. Пробовал лепить его, но не выходило - слишком разным он был для Джареда: и смеющимся, и огорченным, и печальным, и обрадованным.
Джаред пробовал лепить его лицо каждый вечер, но бросал - не мог поймать то, что сидело у него в голове. Знал, как сделать, но не понимал, почему не выходит. Не отсекалось лишнее, и все, что он пытался сделать, оказывалось так же далеко от идеала, как и Дженсен от него сейчас. Он почти сдался, но потом решил не смотреть. Оторвал кусок тряпки и завязал глаза.
Коснулся глины и начал вспоминать руками. Вот здесь - висок, чуть глубже – скулы; бровь, высокий лоб, тут начинается линия волос. Убрать чуть лишнее, добавить легких смешинок в уголках глаз, провести кончиками пальцев по прямому носу, по губам, прижать немного на подбородке, чтобы появилась ямочка, и услышать тихое:
- Джара…
Он застыл, ругаясь на себя, что увлекся, не заметил, как в мастерской появился еще кто-то, и тут же почувствовал дыхание за спиной.
Дженсен стоял, его подбородок упирался Джареду в изгиб шеи, и Джаред понял, что тот смотрит на скульптуру на столе.
- Это я?
Он обернулся и, забыв о том, что руки у него в глине, провел кончиками пальцев по лицу Дженсена, коснулся губ, ямочки на подбородке и остановился возле края воротника. Понял, что измазал его, и, сам не ожидая от себя, наклонился и слизнул глину с приоткрытых губ. Земляной вкус, смешанный со вкусом Дженсена, свел скулы, обжег все внутри, так, что было больно дышать, но Дженсен не возмутился, не оттолкнул его, и Джаред почувствовал, как тот поднял руки и узел на затылке распался. Повязка слетела с глаз, и он увидел Дженсена с полосами глины на лице, совсем рядом. Яркие живые огоньки светились в его глазах, дыхание частило, словно Дженсен долго бежал перед этим. Джаред хотел, хотел и в этот раз - смог. Смог еще раз прижаться губами к его губам и прошептать:
- Ты.
@темы: почитать